Путевые заметки ХХ научно-практической психотерапевтической экспедиции в Индию
Индия: Гималайское путешествие. Майские праздники с 1 по 10 мая 2014
Дели — штат Харьяна — долина Куллу —Дели
Живое воплощение эпоса «Махабхарата».
Николай Рерих и Гималаи
Путевые заметки ХХ научно-практической психотерапевтической экспедиции Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги в Индию
Т. Быкова,
врач-психотерапевт, г. Смоленск
Долгий путь.
Моё знакомство с Индией родом из детства. На летних каникулах после 5 или 6 класса мы с родителями, как всегда, отдыхали на Чёрном море. По инициативе мамы каждое утро мы уже в 6 часов утра были на пляже. И в это же время на море приходил мускулистый, поджарый, бритый наголо совсем немолодой Человек с очень смуглой кожей. Мы всё время оказывались рядом с ним. А он заходил по щиколотку в море и вставал на голову. Через несколько лет я узнала, что это была перевёрнутая поза из хатха-йоги: стойка на голове — сарасана. Он стоял на голове нескончаемо долго, а волны приходили, поглощали его голову, укрывали от меня его лицо и уходили назад в море, опять открывая совершенно безмятежное лицо. Он не обращал ни на кого внимания и, закончив ритуал, плавной походкой отправлялся в «сказочные дали» до следующего утра или навсегда. Это была самая большая загадка: придёт ли Он завтра или я больше никогда не встречусь с ним! Прошли годы, но его безмятежность всплывала в памяти в трудные минуты жизни и помогала преодолевать невзгоды. Представляется он человеком из Индии, и со временем я всё больше укрепляюсь в этом мнении.
Вторая и такая же необычная встреча с Индией произошла в конце 80-х годов в Москве, летом после окончания школы. Передо мной открывался путь в исполнение моей мечты — учиться в институте и стать врачом! На одной из улочек старой, обожаемой тогда Москвы стояла процессия из нескольких человек в ярко — оранжевых тогах, с босыми ногами в открытых сандалиях, бритых наголо, с рядами туласи на шее, с чётками в руках. Вокруг бежали советские люди в серых костюмчиках с озабоченными лицами, совершенно не замечающие этого острова невозмутимого, приподнятого спокойствия, и ручейками обтекали эту группу, беседующую на улице старой патриархальной Москвы. И эта ирреальная картина как будто для меня представлялась в каком-то замедленном времени, чтобы я лучше всё рассмотрела и запомнила. Думается, что видела я Шрилу Прабхупаду?
Потом были годы учёбы с любительскими занятиями хатха-йогой и совершенным игнорированием Индии с её «колхозными» фильмами, песнями, любовными страстями. Эта страна представлялась этаким скоморошным лубком для не очень образованных людей. Но вдруг появились пилигримы с рассказами о карме, о тысячах Богов, выдохнувших наш Мир, разговаривающих с нами с помощью грозы, имеющих 1000 счастливых жён; с известиями, что всё вокруг майя (иллюзия), и что мы не есть это тело. Что есть доши, которые можно регулировать питанием, и от которых зависят болезни человека. И Индия предстала великолепным, полным мудрости и знаний ларцом! Но потом пилигримы стали превращаться в авторитарных «полковников», требующих подчинения. И опять Индия ускользнула и закрылась от меня. А скорее я от неё. И я очень твёрдо решила, что знания буду получать в отдалении, ни в коем случая не приближаясь к этой многолюдной, кастовой стране.
Опять прошли годы с материальной суетой и заботами. Именно эти материалистические чудеса техники поведали о многократных экспедициях в Индию и о возможном исследовании в ней «Махабхараты» психотерапевтическим сообществом! Но доверия ничему не было. Я всё сомневалась в достоверности информации, её источников. В том, как могут обсуждать психотерапевты одно из основополагающих философско-религиозных произведений Индии, как я могу вписаться в этот процесс. Казалось, мне важно только встретиться с коллегами, узнать их профессиональные устремления, получить от них «поглаживания», отдать им свои. Слова руководителя экспедиции Макарова Виктора Викторовича о том, что он когда-то тоже не собирался ехать в Индию и возвращается в неё в 20 раз, запомнились, но как-то не осознались. Была уверенность, что не моя это страна, что её сохранённые тысячелетиями знания, уже есть у меня, и воочию увидеть сегодняшний быт, сегодняшних индийцев совершенно не обязательно! Эти представления подтверждались первыми Индийскими днями.
Но при встрече в Шереметьево с нашей группой, как то сразу создалась атмосфера непринуждённой исследовательской экспедиции. Сначала слегка исследовали друг друга. Не зная реально, с кем конкретно имеешь дело, было проще общаться. Но от всех веяло уверенностью, доброжелательностью, спокойствием. Всем, чего нет в наших пациентах, с которыми проводишь большую часть времени. Скоро всё разъяснилось. Действительно, в группе были состоявшиеся, плодотворно работающие профессионалы. Может быть, поэтому я смогла получить так необходимые мне «поглаживания» и в очередной раз убедиться, что в нашей стране женщина — не «друг человека», а человек, который сам распоряжается своей судьбой и отвечает за свой выбор, является лицом государства для жителей других стран. Уже по возвращении домой, подуглубившись в «Махабхарату», узнала, что роль женщин в кастовой Индии — одна из основ правильного течения жизни. Арджуна, не желая за царство — «ничтожную прибыль», губить родное семейство говорил:
С погибелью рода закон гибнет вместе,
Где гибнет закон, там и рода бесчестье,
Там жёны развратны, где род обесчещен,
А там и смешение каст из-за женщин.
А там, где смешение каст, — из-за скверны
Мучения грешников будут безмерны,
А касты сменяться, — умрёт всё живое,
Разрушатся все родовые устои,
Низвергнутся в ад: вот закон непреклонный!
Ну, а наша экспедиция подвигалась по своему пути. В самолёте по дороге в Дели обнаружился первый пример несхожести мировосприятия и реакции на окружающее. Мы, русскоязычные, что-то бурно обсуждали, демонстрировали внешние эмоциональные всплески на малейшие колебания реальности, а люди с тёмной кожей сохраняли полнейшую невозмутимость, даже когда затрагивалось их личностное пространство. После недельного общения с индийцами, хотя и поверхностного, думается, что владение собой есть и во внутреннем мире этих людей. И неподобающие поступки индийцев таковыми являются только на взгляд европейца. Я имею в виду, например, точку зрения в многовековых правилах жизни в Индии: иметь женское тело — очень неблагоприятная карма, так как это тело значительно ограничивает духовное продвижение, дхарму. Поэтому и отношения к женщинам совсем иное.
В индийском Чандигаре.
Первые шаги в Дели делались мною настороженно и предвзято. Всё должно быть не так и не то. Как хотелось, так и получалось! Мы разместились в номере с человеком, с которым были едва знакомы, и нам сразу пришлось делить общее ложе. В Индии, практически, нет двух кроватей в номерах. Первое испытание было пройдено успешно. Удалось осознать, что все мы — «одно целое» и ничего страшного, если кто-то находится рядом. Как пишут в Буддийских трактатах, Будда везде, в каждом человеке, в каждой рыбе, насекомом, животном. Как передаётся в Ведах, «Абсолютная Истина» — изначальный источник всех энергий — находится в сердце каждого живого существа. И «все мы бесконечно малые индивидуальные личности, являющиеся неотъемлемыми частицами Верховной Личности можем прямо или косвенно знать всё о своих телах (т.е. есть о внешних качествах), но только Верховная Личность знает всё о своих внешних и внутренних качествах». Так говорят Веды. По Абрахому Маслоу, это высокая стадия личностного роста — осознать, что ты неотъемлемая часть единого мира. Вот какие размышления помогли уснуть. Но утро вернуло обычную реальность.
Ступать за порог отеля не хотелось. Рядом проводились какие-то ремонтно-строительные работы, была жара около 45 градусов и масса обращающих на тебя внимания мужчин. Причём никто не демонстрировал никакой агрессии, но взгляды обжигали каким-то недоброжелательством. Мы отправились в путешествие по центральным улицам Дели, с располагающимися там посольствами, дорогими отелями. Эти кварталы, районы утопали в зелени огромных деревьев, цветов, в чистоте. И сердце сразу же наполнилось покоем и тихой радостью. Благость передалась товарищам по группе и местным жителям. Благодаря им я разрешила одну свою временную трудность и укрепилась в мыслях, что в Индии может быть всё замечательным. Но впереди ждало новое испытание — Чандигар. Индия — страна контрастов! Или эти контрасты в твоей душе, в твоём настроении, а Индия только показывает тебе твоё внутреннее состояние? Как из заветного ларца извлекая то, что усиливает твой внутренний настрой, делает его осознанным тобой? Эти размышления придут уже дома, во время работы над заметками.
И так — Чандигар. Мы ехали и ехали нескончаемых 8 или 10 часов. И хотя бывают перелёты дольше этого времени, но во время них ты осознаёшь: знал, во что ввязывался, с самолёта не спрыгнешь и т. д. А тут едешь и едешь, а иного выхода нет. Нетерпение возрастало, появилось чувство безысходности. От беспомощности оглянулась вокруг и нашла, что искала! Вся экспедиция была спокойна, целеустремлённа и терпелива. Виктор Викторович безмятежно дремал на подушечке, как будто именно этого хотел всю жизнь! Пришлось задать себе вопрос: а чего мечешься ты? У тебя меньше, чем у всех остальных времени? Ты больше всех занята? И ещё кое-какие вопросы такого рода. Естественным ответом было «нет» по всем пунктам. Таким образом был пройден второй урок. За всю поездку, несмотря на продолжающиеся многочасовые переезды, даже подобия этого состояния больше не отмечалось. Спокойствие сохраняется до сих пор. Интересно, навсегда ли? Или потребуется новая экспедиция?
Первые занятия йогой, медитацией под руководством Аджида Вардана Сингха подкрепляли наметившийся путь «терпения» не только высоким уровнем передачи умений и знаний, но и чертами личности йога. Который будучи одним из руководителей экспедиции, всегда как-то умудрялся держаться в тени, сохраняя скромность, неконфликтность, принятие любых ситуаций. А за стенами отеля — опять контрасты. Расслабляющие, медитативные Могольские Сады Пинджоры и суетливые, материалистические улицы города. И опять множество недобрых мужских взглядов, от которых хотелось скорей сокрыться, сделаться невидимым. И два человека с раскрашенными в чёрный цвет лицами, с длиннющими чёрными волосами, в длинных чёрных платьях, как одежды православных монахов, стройных как былинки, подошедшие ко мне за подаянием. Они как бы загородили собой этот уличный морок и принесли покой. Кто они? Аджид Вардан назвал их «артистами». Но после этого случая Индия стала открываться мне иначе. Без контрастов. С напутствием Кришны:
«Как можно пред битвою битвы страшиться?
Смятенье твоё недостойно арийца
Оно не дарует на поприще брани
Небесного блага и славных деяний
Отвергни, о Арджуна, страх и бессилье…»
Гималаи.
Дорога в Нагар поднимала нас к горным хребтам Гималаев по бесконечному 12 — часовому серпантину. Она открывала нам Шивалику, и мы раскрывались друг другу вместе с ней. За окнами автобуса проносились ущелья, крутые скалы, заросли знакомых и невиданных ранее деревьев и трав. А внутри автобуса звучали старинные русские романсы, разложенные по голосам, вплетающиеся в ленту серпантина своими переливами, переходами от зажигательной разудалости до глубокой тоски. И дорога, и романсы продолжались и продолжались, привнося чувство ирреальности и естественности соединения одновременно, наполняя нас уверенностью, что мы — необходимая и естественная составляющая этого мира. Я знала об этом. А певицы (Ольга, Галина, Люба, Лена) знали все слова романсов наизусть, ни разу не сбившись в мотиве, сохраняя удивительную чистоту голосов. И было как у Блока: «…Так пел её (их) голос, летящий в небо…И всем казалось, что счастье будет…». А потом мы естественным переходом погрузились в «Махабхарату». Многие её смогли прочесть, осилить. Наташа пересказывала её так, будто всё происходило у неё на глазах. Она помнила имена, названия мест. Инга предусмотрительно взяла аудио книгу, в которой каждая глава начиналась сказочной мелодией таинственной страны. Мы были погружены в эти события и запутанные отношения Богов, Богинь, людей, Нагов, демонов, асуров, царей. Самостоятельное знакомство с «Махабхаратой» вызывало трудности этой запутанностью. А вместе с нашей группой прошло на какой-то лёгкой волне без рациональных размышлений. Аджид Вардан сказал, что это не эпос, а настоящая история Индии. И не единого сомнения не было в его голосе. И Кришна перед боем на Курукшетре говорил Арджуне: ты видишь только внешнее, и не знаешь истинного положения вещей; эти 10000 не погибнут завтра, они уже мертвы, поэтому — делай то, что ты должен делать …и если ты воин — сражайся как воин».
С таким настроем принятия естественного хода жизни мы продвигались по материальному подъёму в Гималаи. Закономерным образом предгорья сменились горами, пыль грунтовки — достаточно гладким асфальтом, яркое солнце — сумерками. Мы погрузились в ночь. Дальние и ближние перспективы покрыла тьма. Мы неслись по ухабам неизвестно куда. Изредка возникали окрестные пропасти, горы, освещаемые встречными и обгоняющими нас машинами. Почти полная луна неслась вперёд вместе с нами, звёзды заглядывали к нам в окна. Неожиданно нас высадили из родного автобуса, и мы пробирались по крутому подъёму, сопровождаемые шумом невидимой реки.
В отеле нас с Леной, как всегда, ожидала одна постель на двоих. Но мне несказанно повезло. Администратор принёс высоченную раскладушку с деревянным щитом. Этакая походная кровать Александра Македонского, которую расположили вдоль панорамного окна, и подоконник оказался ниже меня. И я каждый вечер любовалась звёздами, огнями убегающих ввысь улиц. А на рассвете всё величие гор, ниточки высоченных водопадов, бесконечные снега Гималайских вершин были прямо передо мной! А подо мной находился храм Рамы, где уже в 6 утра проходил санкиртан — совместное музыкальное прославление Рамы. И именно он пробуждал ото сна. Так целых 4 дня я была в полном единении с Гималаями! И каждый из этих дней продолжался занятиями гимнастикой Йогов, медитацией в саду отеля на глазах у снежных вершин. Пару раз успела минут по 20 поприсутствовать на песнопениях в храме Рамы. Он притягивал необыкновенным золотом деревянных стен с ажурной резьбой, архитектурой сказочного 3-4-этажного терема. Не сразу поняла смысл происходящего внутри. В каждом гимне был свой предводитель. Он переходил из общего зала к микрофону и начинал петь новую строку, присутствующие подхватывали стих. Все сидели на коленях на ковриках рядами. Я пристраивалась у входа с краю. Чтобы никому не мешать. Только в последний день осознала, что зал разделён длинной тёмно-синей дорожкой на 2 части: женскую, дальнюю, и мужскую, на которой всегда оказывалась я. Так как она располагалась сразу у входа, и можно было присоединяться к киртану и убегать с него, не мешая присутствующим. В первый раз мне вежливо предложили пройти и присесть. Жестами объяснила, что вскоре уйду. И все продолжали воспевание святых имён. Никакого недовольства, поучений, высокомерия.
«Тот, кто взирает познанья глазами
Познавшего несовершенно не смеет
Смущать, ибо, что разумеет незрячий?»
Такое приятие неофита контрастирует с отношением прихожан к новым людям в храмах других конфессий. И тоже предполагает несколько вариантов ответов. Какой выбрать? Но чувство причастности к общему сохраняется и по сей день каким-то само собой разумеющимся спокойствием и комфортом.
Имение рерихов.
А мы продолжали свою экспедицию. Нас ждали Рерихи. И мы отправились к ним. И оказались все неофитами. Сразу, с бухты — барахты, попасть в имение не получилось. В музее был официальный выходной. Психотерапевтическое сообщество оказалось на высоте и с невозмутимым спокойствием прошествовало ещё выше в горы к огромным водопадам. Нам несказанно повезло. Почти целый день мы провели в горном кедровом лесу. Среди облаков, туманов, брызг и грохота воды. Рассматривали поразительно ровные, уходящие в небо кедры у их подножия, обнимали в 3-4 обхвата тёплые и мягкие тёмные стволы. У меня есть фотография, где Оля стоит, припав к стволу маленькой точечкой на фоне его величия! Мы поднимались высоко вверх по крутым каменным уступам, окутанные раскатистым грохотом водопада и спокойной, царственной тишиной одновременно. Сверху любовались пушистыми нежно-салатовыми шапками кедровых крон. Так и сохранилось в памяти: Гималаи — это изумрудная зелень трав, ровные ряды редких почти чёрных стволов, салатовые пышности крон в чаше бело-голубых снегов! Ирреальная тишина и покой. Вокруг были какие-то люди, мы угощались вкуснейшими лепёшками, испечёнными на костре, пили масалу. Но при этом казалось, что ты наедине сам с собой и одновременно с нашей группой, местными жителями, кедрами. Как будто так было всегда и будет вечно. Мы вышли за пределы времени.
Когда вернулись вниз, в город Манали, никак не могли решить какие-то простые организационные вопросы. Куда и каким образом отправиться дальше? Как-будто речь шла не о часовой прогулке, а обо всей последующей жизни. Самые нерешительные отправились бродить пешком. Вместе с Татьяной и Олей мы оказались наедине с городом, его жителями, их ритмом повседневности. Мы разговаривали, глазели по сторонам, покупали шарфы и шёлк, обедали в ресторанчике на втором этаже деревянного особнячка. Как обычные туристы. Но всё это было каким-то знаковым, важным, неотъемлемым от того величия чёрных стволов, устремлённых в небеса. Около часа мы пешком, как и все местные обитатели, поднимались вверх к нам в гостиницу и постепенно возвращались в своё обычное состояние современных людей. Нерешительность помогла сделать верный выбор!
На следующий день мы всё же добрались до имения Рерихов. Осмотрели с наружи их дом, через окна пытались получше разглядеть интерьеры, то с каким комфортом они обосновали свой быт, ни от чего не отказываясь в самом красивом месте Гималаев. А вокруг — простота естественного векового существования. Как-то всё время представлялось, с каким трудом доставляли в Индию, Нагар, Манали, поднимали в горы фортепьяно, европейские диваны, книги. Опять контрасты, противоположности материального бытия и устремлений духа. А в «Махабхарате»:
«Отвергни плоды, сбросив путы желанья
Ты к йоге придёшь, утвердясь в созерцании»
В Нагаре постоянно вспоминалась суровость Тибета. История, как некий тибетский простой человек пошёл по делам на час, а вернулся через 100 лет молодым, но не застав никого из родных в живых. А он, переступив порог дома в холодной высокогорной пустыне, оказался на «час» в зелёном с буйной растительностью раю, как подружился с обезьяной, но нашёл путь домой. Такой контраст восточных и западных склонов Гималаев! Встречаемые в Нагаре беженцы с Тибета, несмотря на, безусловно, более приемлемую климатически жизнь в Индии, скучали и жалели свою холодную пустынную землю. Эта пронизанность Тибетом была в Буддийских храмах Падмы Самбхавы, в пещере, где он жил, в Городе, раскинувшимся вокруг озера Ревалсар. Утром часть группы отправилась осматривать окрестности, имея всего один час времени. Везде слышалось пение мантр, люди в тибетских, индийских платьях, совершенно несхожие, устремленно спешили с мантрами на устах и в руках к какой-то цели, обходя озеро по часовой стрелке. Я понеслась за ними, ожидая, что вот-вот мне откроется нечто. Я достигну самого важного места, узнаю что-то важное. Охваченная нетерпением, я нашла себя в точке начала нашего пути. Я совершила круговой обход озера и вернулась назад. Ничего не произошло! Или произошло? Неопределённость продолжающегося пути.
«Итак, делай то, что ты делать обязан.
Блажен, кто творя, ни к чему не привязан
И ты, целокупности мира во имя,
Трудись, делай благо трудами своими».
Покинув с таким смутным самоанализом Гималаи, мы приблизились к полю Курукшеты. Уже смеркалось, надвигалась темнота, а мы не спеша обходили озеро, которое было сделано ударом Арджуны, чтобы напоить Бхишму, своего дядю, умирающего от его стрел. Мы долго стояли в храме Шивы, смотрели на службу с жертвоприношением огня, звона колоколов. Возвращались мимо кладбища святых. С почтением сделала 4 снимка. Но ни один из них не получился! И тоже осталась какая-то незавершённость. Но в пути было очень кстати много времени подумать, прийти в спокойное состояние. В аэропорт вошли практически обычными людьми. Но там встретились с необычным. Аджид Вардан Сингх разместил нас в служебном помещении, чтобы мы смогли привести себя в порядок. И несколько сотрудников этого офиса терпеливо стояло в холле, давая возможность нам неспешно преображаться. Эта тактичность и вызвала удивление и благодарность.
В самолёте, в отличие от полёта в Индию, все 100% спали. Никаких разговоров, обсуждений, а только глубокий сон людей, сделавших своё дело. Утром мы все были отдохнувшими и просветлёнными. Но путь продолжался. Продолжается…
«Исполнить, — пусть плохо, — свой долг самолично,
Важней, чем исполнить чужой сверхотлично».
